Путешествие Кон-Тики - Страница 70

Когда мы поняли, что находимся во власти волн, мы обрезали якорный канат, и нас понесло. Волна поднялась прямо под нами, и мы почувствовали, как «Кон-Тики» взлетает в воздух. Наступил решающий момент; мы мчались с захватывающей дух скоростью на гребне волны, и наше расшатанное судно скрипело и стонало, содрогаясь под ногами. От возбуждения в нас бурлила кровь. Я помню, что, не придумав ничего лучшего, я махал рукой и во все горло орал «ура». Это доставляло некоторое облегчение и, во всяком случае, не причиняло вреда. Мои товарищи, конечно, думали, что я сошел с ума, но и они все сияли восторженными улыбками. Мы продолжали нестись вперед с бешено мчавшейся волной; это было боевое крещение «Кон-Тики»; все должно быть в порядке и будет в порядке.

Но наше приподнятое настроение вскоре упало. Позади сверкающей стеной из зеленого стекла высоко поднялась новая волна; когда плот опускался, она уже накатывалась на нас, и в то самое мгновение, как я увидел ее высоко над собой, я почувствовал сильный удар, и потоки воды покрыли меня с головой. Я чувствовал, как все мое тело с такой огромной силой засасывает в водоворот, что вынужден был напрячь каждый мускул и все время думать об одном — держаться, держаться! Мне кажется, что в таком отчаянном положении скорей руки оторвутся от плеч, чем мозг даст команду разжать пальцы, хотя бы результат такого упорства представлялся совершенно очевидным. Затем я почувствовал, что гора воды стала уходить, и мое тело освободилось от дьявольской хватки. Когда вся гора с оглушительным ревом и грохотом пронеслась дальше, я снова увидел Кнута, который висел рядом со мной, вцепившись в веревку и скрючившись. Сзади большая волна казалась почти плоской и серой; мчась вперед, она перекатилась через конек крыши каюты, выступавший над водой; там мы увидели трех наших товарищей, которые висели, прижатые к крыше каюты прошедшей над ними волной.

Мы все еще держались на воде.

Я расслабил на одно мгновение мышцы, а затем снова обхватил руками и ногами крепкую веревку. Кнут соскользнул вниз и, прыгнув, как тигр, присоединился к тем, кто стоял на ящиках под защитой каюты. Я услышал их подбадривающие крики, но в тот же момент увидел новую зеленую стену, которая встала из океана и, высоко вздымаясь, двигалась на нас. Я предостерегающе закричал и, вися на веревке, сжался в возможно более маленький и твердый комок. А в следующую секунду над нами снова был ад, и «Кон-Тики» совершенно исчез под массой воды. Волна тащила и толкала меня, со всей своей силой обрушиваясь на несчастный маленький комок человеческого тела. Вторая волна промчалась над нами, а затем третья — такая же.

Тут я услышал торжествующий крик Кнута, который теперь висел на веревочной лестнице:

— Взгляните на плот, он держится!

После трех волн только двойная мачта и каюта чуть покосились. Снова нас охватило чувство торжества над стихиями, и возбуждение от победы придало нам новые силы.

Затем я увидел следующую волну, которая, вздымаясь выше всех остальных, двигалась на нас, и, снова криком предупредив остальных, поспешно взобрался как можно выше на штаг и крепко повис на нем. Затем меня отнесло куда-то в сторону, и я исчез среди зеленой стены, которая высоко возвышалась над нами; товарищи; находившиеся дальше к корме и видевшие, как я исчез первым, определили высоту волны почти в восемь метров, а пенящийся гребень летел на пять метров выше той части водяной стены, в которой я исчез. Затем огромный вал настиг и их, и у всех нас была одна мысль — держаться, держаться, держаться!

На этот раз мы, должно быть, ударились о риф. Сам я чувствовал только, как изменилось натяжение штага, который, казалось, то резко изгибался, то вдруг ослабевал. Но, вися на нем, я не мог сказать, откуда доносился грохот ударов — сверху или снизу. Мы находились под водой лишь несколько секунд, но они потребовали от нас такой силы, какой в обычных условиях наше тело не обладает. В человеческом организме заключена сила, превышающая силу одних только мышц. Я решил, что если мне суждено умереть, то я умру в этом положении, повиснув узлом на штаге. Волна с грохотом налетела, пронеслась над нами и ушла, и когда ее рев слышался уже где-то рядом, мы увидели ужасное зрелище. «Кон-Тики» совершенно преобразился, как по мановению волшебной палочки. Того судна, которое мы знали в океане на протяжении недель и месяцев, больше не существовало; за несколько секунд наш уютный дом был разбит вдребезги, превратился в развалины.

На плоту я увидел только одного человека. Он лежал плашмя поперек конька крыши каюты, лицом вниз, вытянув руки в стороны, сама каюта была смята, как карточный домик, и сдвинулась к корме и правому борту. Этой неподвижной фигурой был Герман. Никаких других признаков жизни я не заметил, а горы воды продолжали с ревом мчаться рядом через риф. Тяжелая правая мачта была сломана, как спичка, и верхняя часть ее при падении продавила крышу каюты так, что теперь мачта со всеми снастями низко нависла над рифом с правой стороны. На корме рулевую колоду повернуло вдоль, а ронжину сломало; рулевое весло разбилось на куски. На носу фальшборт был сломан, как ящик из-под сигар, а вся палуба сорвана и, как мокрая бумага, прижата вместе с ящиками, бидонами, брезентами и другим грузом к передней стене каюты. Бамбуковые палки и обрывки веревок торчали повсюду, и все вместе производило впечатление полного хаоса.

Я весь похолодел от ужаса. Какой толк в том, что я выдержал? Если я потеряю хоть одного из товарищей здесь, у самой цели, все пойдет прахом; а сейчас, после последней схватки с волнами, я видел только одного человека. В это мгновение за бортом плота показалась скрюченная фигура Торстейна. Он висел, как обезьяна, на снастях мачты; ему удалось снова влезть на бревна и ползком взобраться на обломки, нагроможденные перед каютой. Теперь и Герман повернул голову и заставил себя улыбнуться, чтобы успокоить меня; но он не двигался. Я громко закричал в слабой надежде обнаружить местонахождение остальных и услышал спокойный голос Бенгта, который ответил, что вся команда на борту. Они лежали, держась за веревки, позади баррикады из упругого настила палубы, который переплелся самым причудливым образом.